Когда-то в окрестностях Эшуорфа добывали уголь, но к моему времени шахты были заброшены, так как оказались истощенными. Эшуорфские мальчишки, в том числе и я с приятелем моим Эдом, сыном аптекаря Орфи, часто упражнялись в лазаний по старым шахтам, охотясь там за летучими мышами. Это было гораздо интереснее, чем ходить с Оливией по воскресеньям в церковь, где настоятель преподобный Иеремия произносил проповеди, в которых я не понимал ни слова. Дядюшка в этом отношении всецело был на моей стороне, доказывая Оливии, что ребятам в моем возрасте прогулки на свежем воздухе полезнее, чем проповеди Иеремии. Понятно, я был согласен с дядюшкой.
С церковной площадки открывался прелестный вид на горы, окружавшие Эшуорф, и на простор океана. Серые башни замка Олдмаунт красиво выделялись на фоне леса Патрика, покрывавшего горы. Прямо под Эшуорфом, за верхним шоссе, ведшим в соседний городок Уэсли, возвышалась скала Двух Роз и площадка над ней, откуда можно было видеть побережье в обе стороны. А за площадкой, я знал, были самые интересные заброшенные шахты, из которых страшной и таинственной славой пользовался Длинный Хобот — шахта, куда решались спускаться только редкие смельчаки. Эд хвастал этим подвигом. Я же ни разу не бывал там. Путешествие к Длинному Хоботу было не близким. Но я всегда мечтал спуститься туда и проверить, правда ли, что там нет дна.
Лазая по горам, я думал о том времени, когда вырасту большим и отправлюсь в далекое заокеанское путешествие. Этому способствовало, помимо рассказов дядюшки, чтение книг с описаниями неизвестных стран. Как страстно я завидовал владельцу Олдмаунта, который обычно каждую осень отправлялся путешествовать по белу свету! Весною лорд Паклингтон обычно приезжал в Олдмаунт и жил очень уединенно в своем замке. Я ни разу не видел его, да и мой отец не очень охотно рассказывал о своем хозяине, хотя встречался с ним и, разумеется, знал все дела Олдмаунта. Можно было только понять, что лорд Паклингтон занимался наукой и очень хорошо относился к своим служащим, что некоторыми жителями Эшуорфа рассматривалось как чудачество.
Когда я окончил начальную школу, отец мой, неожиданно для всех, отдал меня в Дижанский колледж, где, как известно, могут получать образование только дети очень состоятельных родителей. Этим я был обязан милости лорда. Он дал моему отцу необходимые средства и рекомендацию. Ее было совершенно достаточно, чтобы прекратить среди воспитанников колледжа всякие разговоры о моей совсем неаристократической фамилии. Больше того, я приобрел среди одноклассников даже друзей, восторгавшихся моими успехами в стильном плавании, футболе и боксе. На каникулы в Эшуорф я приезжал ненадолго, так как один из товарищей, Роберт СМОЛА, постоянно приглашал меня к себе в имение его отца, где мы отлично проводили время. К Новому году я посылал поздравление моему благодетелю лорду Паклингтону, сообщая о своих отметках, на что отец неизменно отвечал мне:
«Его светлость благодарит тебя за поздравление и желает дальнейших успехов».
С третьего класса моим расположением стали пользоваться биология и ботаника. Я считал, что эти науки могут пригодиться в предстоящих путешествиях и что довольно приятно будет сделать какое-нибудь открытие в виде редкого растения, произрастающего в тропических дебрях, куда проникнуть я дал себе слово.
С Робертом я строил самые необыкновенные планы, и отец его, видный негоциант, обещал отправить нас в путешествие по Средиземному морю, лишь только мы станем постарше.
II
Шестнадцатилетним юношей я окончил младшее отделение колледжа с похвальным отзывом и дипломом, где подписи ректора и профессоров под пышным королевским гербом удостоверяли, что я имею достаточные познания по истории королевства, географии, элементарной химии, биологии, ботанике и прочим наукам. Огромная печать с изображением золотого льва придавала необходимую солидность моему диплому, и я бесконечное число раз любовался этим историческим для меня документом, читая латинскую надпись вокруг львиной головы на печати:
«Нептун да защитит моряка» — античное заклинание, сохранившееся в силу наших традиций в гербе Дижана со времен Цезаря.
На пути в Эшуорф я заехал на несколько дней к Роберту, с которым мы сговорились через месяц отправиться в путешествие, так давно обещанное нам его отцом. Мы намеревались посетить Ривьеру и пожить в Швейцарии. Я надеялся, что отец мой даст мне необходимые для этого средства.
Сияя от счастья, возвращался я в Эшуорф. Шутка ли, окончить младшее отделение Дижана! На пристани я приказал отправить мои вещи домой, а сам начал пешком подниматься по Кинг-стрит. Мне хотелось посмотреть родной город. Ведь я целый год здесь не был.
Дома меня встретила Оливия.
— Здравствуй, Сэм, — сказала она просто, на правах старой воспитательницы.
— Мистер Пингль получил твою телеграмму, приготовился встретить, но сегодня рано утром лорд вызвал его в замок…
— Что случилось?
— Не знаю. Дядя Реджи тоже ушел, чтобы узнать новости от Бриджа.
— Значит, что-то случилось, — сказал я, входя в приготовленную для меня комнату. — Новости могут касаться лорда Паклингтона, так, что ли? — спросил я Оливию помогавшую мне снять дорожный плащ.
— Как будто так, — ответила она. — Да ты сможешь сам все узнать. Мистер Пингль просил тебя позвонить ему. Телефон-автомат напротив, на углу. Мистер Пингль будет очень рад услышать твой голос. А я пока — приготовлю завтрак и кофе.
Несколько раз я пытался связаться с Олдмаунтом по телефону, но тщетно: из замка не отвечали. Наконец телефонистка сказала:
— Аппарат испорчен, не работает.
Я решил отправиться в замок, повидать отца. Какое-то смутное беспокойство начало тревожить меня. Стоянка такси была на Кинг-стрит. Но я пошел кратчайшей дорогой, и теперь пыльные улицы Эшуорфа нагоняли на меня странную грусть. Что случилось в Олдмаунте? Почему-то я был уверен, что с отцом стряслась беда. Через кривой переулок я вышел на Джинджер-стрит, где друг против друга расположились трактир «Нептун» и харчевня «Королевский тигр» — два заведения, одинаково знаменитые в летописях Эшуорфа. На минуту я остановился под окном «Королевского тигра». Там раздавались голоса спорщиков. Из форточки вырывались клубы дыма, как на пожаре. Это означало, что дядюшка Реджи здесь и курит трубку. Я вошел. В харчевне никто не обратил на меня внимания. Все были заняты дядюшкой, который дымил, как вулкан, и ораторствовал в необычайном азарте.
— Это нам даром не пройдет. Когда-нибудь вы вспомните старого Реджи и убедитесь, что он был прав. Слишком много театров. В Африке дерутся, в Китае дерутся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
